Александра Полещук (Глухих) — политический обозреватель и журналист. В «Личном утре» на Radio Baltkom она рассказала о политике, семье и о политике в семье. Словом, как хрупкая девочка в белых колготках стала одним из самых востребованных политических журналистов — читайте и смотрите ниже.
«Три года мы прожили в Брюсселе, преимущественно из-за работы мужа, и наездами пожили в Испании и в Таллине. По-своему везде прекрасно, но ты постоянно помнишь, что ты не у себя дома, ты в гостях, везде свои порядки, свои традиции и свои правила, которых ты часто не знаешь.
Я всегда очень ценила понятие мультикультурного общества, и до сих пор его ценю, и это разнообразия, например, в Латвии мне очень не хватает – разных лиц, цветов кожи, разных культур, которые создают какую-то огромный и мощный поток энергии. Но с другой стороны, это и вызов, потому что в этом огромном потоке очень важно сохранить не себя и не забыть, кто ты есть на самом деле.
И это очень хорошо ощущалось в Брюсселе. И речь не обо всей Бельгии, где немного другая структура общества, а именно о Брюсселе, где очень мультикультурное общество и где представлены, представители всех стран Евросоюза, потому что там очень много европейских учреждений, плюс, традиционно, большая имиграция из арабских и теперь уже африканских стран. Все это вместе, с одной стороны, очень перемешано, но с другой – это отдельные друг от друга группы. В такое общество, при всем желании, труднее интегрироваться, но вот понаблюдать со стороны – интересно.
Конечно, живя в Брюсселе, я скучала по Латвии. Во-первых, мне не хватало ощущения среды. Когда ты выходишь в магазин и можешь встретить своего одноклассника или воспитательницу из детского сада. И ты просто понимаешь, что живешь в каком-то социуме, где тебя знают. За границей же бывали дни, когда муж уезжал в командировку (Вадим Полещук – юрист, правозащитник), а я выходила утром из дома и понимала, что если со мной что-то случится и я вечером не вернусь, то, в принципе, никто не заметит. Надо понимать, что ты там, за границей, никому не нужен и никто тебя не знает.
Во-вторых, вопрос культуры. Мы сколь угодно можем здесь говорить о том, что Латвия – это провинция, у нас не так хорошо представлена позиция русского языка и так далее. Но, тем не менее, мы можем пойти в Русский драматический театр, послушать Radio Baltkom, мы можем пообщаться друг с другом. И оказавшись за границей, я вдруг отчетливо поняла, насколько я русский человек. До отъезда в Брюссель я даже не думала, что для меня это важно. А оказалось очень важно. И Сеть этой нехватки общения не компенсирует. Может быть, я не настолько интегрирована в интернет-среду.
В-третьих, как ни парадоксально, я очень оценила нашу систему здравоохранения. Если вы все еще ругаете латвийских врачей, ребята, вы просто не жили в Брюсселе! Нет, безусловно, там тоже есть хорошие врачи и хорошие клиники, но это все довольно дорого. Особенно, для иностранца, который там живет.
Я тут посчитала, в политической журналистике я, в общем сложности, где-то пятнадцать лет. И мы, конечно, все понимаем, что у журналиста даже в отпуске трясутся ручки, потому что хочется зайти и проверить: как же там в стране-то? Все ли живы? (Смеется) Но мне действительно искренне не все равно. И в Брюсселе я старалась активно работать. Кроме того, последние годы я занималась не только латвийской политикой, но и европейской, поэтому я где-то смогла использовать на пользу нахождение в этой вынужденной “ссылке”.
Я могу отключиться от политических процессов, но вынуждена этот момент контролировать. Просто с утра заявляю мужу, мол, знаешь, сегодня я не буду брать телефон в руки и сидеть в интернете, увидишь – отнимай. Не всегда это работает, потому что он сам постоянно следит за всем, что происходит в мире.
В семье мы регулярно пересказываем друг другу новости. Но у моего мужа, считаю, совершенно уникальная эрудиция и невероятно высокий уровень знаний. Поэтому я часто к нему прихожу за объяснением, разъяснением или комментарием. И он легко может мне объяснить любой процесс на международной арене. Я его, скорее всего, где-то использую как энциклопедию. Кроме того, мой муж гражданин Эстонии, поэтому нам интересно сравнивать происходящие процессы и в наших двух странах. Но мы все-таки стараемся сделать так, чтобы основной поток не был основным потоком в нашей жизни.
Я могу несколько дней не следить за новостями, но потом мне достаточно просмотреть заголовки, чтобы понять, что происходит. Потому что я, в принципе, знаю все политические процессы, которые происходят, какие законопроекты готовятся, какие дискуссии ведутся, какие слухи в кулуарах…
Разумеется, я получаю инсайдерскую информацию. У меня есть определенные источники, как у любого журналиста, который много лет в «шоу-бизнесе».
Политика – это всегда «схватка бульдогов по ковром». За это я ее и люблю. Но не все, что в ней происходит заслуживает внимания, не все, что происходит требует немедленной реакции и не всегда результат можно предсказать. Потому что радость нашей жизни в том, что она не предсказуема. Часто начинаются какие-то интриги, которые заканчиваются ничем. Более того, участники этих интриг сами не понимают, чего именно они хотят.
Политика – это пиар, продукт, который продается обществу. У тебя может быть не так много конкретных решений, но важно то, как ты это обставил.
В политике много эмоций. Но ее особенность в том, что круг людей, которые в ней участвуют, очень ограничен. Я понимаю, что пятнадцать лет слежу за судьбой Нила Ушакова или Райвиса Дзинтарса. И новых людей не приходит. То есть, какие-то обновления есть, но по-настоящему ярких лидеров не так много.
Конечно, у меня есть человеческие отношения с политиками. Более того, большинство моих друзей и приятелей – люди из медийного и политического мира. Но я стараюсь и пытаюсь отделять работу и личное отношение. Если я прихожу на работу как журналист, то я журналист.
Хороший политик – это не только ум, интеллект, жизненный опыт и образование. Хотя, это все очень важно. Но это гибкость ума, и умение общаться, и умение учиться, и хитрость, и умение себя преподнести. Это целый комплекс качеств.
В политике сложно добиться результата. Это всегда некий процесс, какие-то договоренности, полшага. Посмотрите на европейскую политику, там люди месяца могут драться за то, чтобы включить одно слово в резолюцию. Кажется, господи, ерунда-то какая, чем они там вообще занимаются?! Но это слово может сыграть.
Можем обратиться к латвийскому примеру. Я очень хорошо помню, как принималось Ядро Сатверсме. Тоже казалось бы: ну какая ерунда, ну да, основная нация, но не пишут же они, что все русскоязычные должны уехать из страны… Но уже тогда знающие юристы говорили о том, что это опасно. Потому что потом наверняка будут ситуации, судебные решения, какие-нибудь реформы, когда на это ядро можно будет ссылаться. Так мы и получили в итоге. Казалось бы, принят маленький документ. Но он имел очень большое значение. И в этом вся политика. Иногда мелкие детали выплывают, а иногда тонут очень амбициозные проекты.
С мужем мы можем спорить до хрипоты по некоторым вопросам, потому что у нас отличаются идеологические взгляды. Муж более консервативен и говорит, что никогда не думал о том, что его жена будет тако «либерасткой». Но, у нас разный жизненный и поколенческий бекграунд. И это интересно. Наверное, если бы мы целиком совпадали по всем вопросам, было бы слишком скучно.
До прихода в политическую журналистику, я политику, мягко говоря, презирала и не уважала. Я начинала карьеру на радио LR4, потом в газетах «Бизнес&Балтия», «Диена». Со своим экономическим образованием, мне казалось, что бизнес – это очень важно, а политика – сплошная болтология, грязь и так далее. Но когда оказалась в нежно мной любимой газете «Телеграф», там была свободна только позиция политического обозревателя. Без выбора. И пришлось разбираться. Было сложно.
Так или иначе, политика – мир мужской. А мне двадцать лет, сорок пять килограммов веса и я в белых колготках. Наверное, мое первое появление в Парламенте было интересно. Я себя чувствовала себя очень не уверено. Ты совершенно не понимаешь, кто все эти люди и как с ними можно задать им вопрос. Когда премьер-министром был Айгар Калвитис, помню, как я подходила и замирала перед ним. Вот он стоит передо мной большой и мощный, а у меня внутри все обрывается. И я делала над собой усилие и задавала вопрос. Думаю, меня было невозможно не заметить в этом мире взрослых людей.
Меня спасал интерес и мне везло на людей. Политиков можно ругать сколько угодно, но среди них попадаются очень интересные, очень умные и очень опытные. Например, Даниэль Павлютс. Умный, образованный, хитрый, играет на пианино и хорошо поет. Я могу быть не согласна с его решениями, могу критиковать, но он объективно хорошо играет на пианино! (Смеется)
Всегда ценила и уважала Бориса Цилевича за его уровень компетенции, знания и порядочность. Я бы хотела верить в то, что он попадет в ЕП, но, к сожалению, я слишком много знала о политической ситуации. То есть, я могла бы верить, но там были обстоятельства, которые могли бы ему помешать.
Таких ярких политиков много, причем в самых разных партиях. Можно ругать тех же националистов, но с Робертом Зиле очень интересно разговаривать, особенно на тему транспортной политике, в которой он специалист. Яниса Добмравой я бы не причислила к интересным персонажам, а вот за карьеров Райвиса Дзинтарса наблюдаю с большим интересом, потому что он умен, хитер, амбициозен, знает, чего хочет. Думаю, мы еще о нем услышим.
У нас политической жизнью занимаются люди довольно молодые. На Западе – нет. Там это высшая ступень журналистской иерархии. И это, в принципе, правильно. Если ты не просто репортер, а именно политический обозреватель, то ты пытаешься понять: что за этими словами стоит, а что из-за этого законопроекта будет, а какие последствия, а кому он выгоден, а кому – нет и кто его заказал, то это требует некоторой эрудиции, контактов, связей, жизненного опыта… или, хотя бы, такого мужа, как у Саши! (Смеется). Но если серьезно, эьто требует тех качеств, которыми невозможно овладеть сразу, закончив институт.
Я не считаю себя умной. Мы в семье сразу договорились, кто у нас умный, а кто красивый. Так и живем! (Смеется).
фото: из личного архива Александры Полещук
