Оказывается, мальчик для битья — это тоже профессия, а не фигура речи. Каких только занятий не придумано!
Охотники за мертвецами
Эти ребята не выслеживали зомби, мы же не в фильме ужасов живём. Они втихаря выкапывали свежие (иногда и не очень) трупы из могил, снимали с них все ценное, а затем продавали в анатомические кабинеты.
Дело в том, что в Великобритании со времён Генриха VIII хирургам разрешалось вскрывать не больше шести покойников в год, да и тех из осуждённых преступников. Предварительно, кстати, казнённые должны были повисеть, закованные в цепи, на виселице в назидание остальным. Такой вот мрачный символизм. Поэтому тела доставались анатомам не в самой лучшей кондиции, и те в стремлении к науке старались всячески обходить ограничение.
Хирурги нанимали рисковых ребят, которые за скромную плату снабжали их материалом. Особенно большое распространение эта профессия получила в XVIII–XIX веках, когда медицина стала развиваться быстрее прежнего.
Англичане иронично называли кладбищенских похитителей тел resurrectionists — «воскресители».
С точки зрения закона воскресители не совершали ничего преступного, так как трупы никому не принадлежали — в худшем случае можно было на штраф нарваться. А вот близкие усопших были, как правило, недовольны. Родственники дежурили у кладбищ, даже организовывали патрули с собаками. Другие помещали перед захоронением тела в укреплённые железными решётками гробы, которые тяжело вскрыть.
Эпоха охотников за мертвецами прошла после серии убийств, организованных Берком и Хэйром, парочкой похитителей тел, в 1828 году в Эдинбурге. Когда стало не хватать покойников, умерших своей смертью, похитители решили помогать подходящим кандидатам отойти в мир иной поскорее. Таким образом Берк и Хэйр набрали материала как минимум на 16 «экспонатов».
Позже убийства раскрыли. Берка, как организатора, повесили, а его скелет выставили в Анатомическом музее Эдинбургской медицинской школы, где он находится до сих пор. А хирургам разрешили получать тела для вскрытия более легальным образом.
Камергер стула
У европейской аристократии было принято, чтобы прислуживали им тоже благородные господа, а не какая-то чернь. Например, чтобы одевать короля, нужно было быть, минимум, бароном или адмиралом флота. Эта должность называлась гардеробмейстер.
Однако помочь величеству застегнуть штаны или залезть на лошадь — это ещё куда ни шло. Придворным приходилось выполнять и более неприятные занятия. Например, вытирать монарший зад после оправления естественных потребностей. Тот дворянин, что удостаивался такой чести, именовался камергером стула (англ. Groom of the King’s Close Stool). Эта должность упоминается в исторических источниках с начала Тюдоровского периода (1485 год).
Король не мог позволить, чтобы его во время туалета трогал слуга-простолюдин. Иначе монарх мог случайно склониться перед смердом, а это уронило бы честь короны. Здесь нужна помощь человека благородных кровей.
Работа была ответственная. Кроме прочего, «туалетных дел мастер» подавал величеству чашу с водой, чтобы помыть руки, и отвечал за работу королевского кишечника. То есть следил за диетой короля. Чтобы с этим самым стулом было всё в порядке.
Камергер стула также служил королю личным секретарём, ведь, как известно, очень часто разумные мысли, которые следовало бы записать, посещают нас в самый неподходящий момент. Пост камергера стула существовал до 1901 года. Потом король Эдуард VII, рассудив, что он может пользоваться туалетом без посторонней помощи, упразднил должность.
Цирюльник
Скорее всего, при слове барбер (англ. barber surgeon) вы представляете себе татуированного хипстера с бородкой, жонглирующего ножницами и кремами для натирания лысины. Но настоящие средневековые барберы были куда более суровыми ребятами.
Медицина в те времена была так себе, и особой пикантности ситуации придавал тот факт, что докторам, собственно, врачеванием заниматься было не с руки. Они получали образование в университетах по трудам Гиппократа, Галена и Аристотеля, а многие из них вдобавок и духовный сан приобретали. Поэтому дипломированному доктору не полагалось резать людей и вообще каким-либо образом пачкать руки кровью.
Вот так вот поранишь палец, а такой dottore тебя и перевязать не сможет. Зато прочитает лекцию о связи греха с болезнью и исцелением. Молись — и палец заживёт, чума пройдёт, в общем, откашляешься.
Так что доктора лечили «внутренние» болезни. К ним относились заболевания желудка, сердца, почек, печени, лёгких и, конечно, души. А «внешние», то есть переломы, раны, ожоги и прочие неприятности, отдали на откуп барберам.
Средневековый цирюльник мог не только подстричь и побрить, но и сделать массаж, вправить вывих, перевязать рану, наложить шину, поставить клизму или банки, извлечь застрявшую в организме пулю и вырвать зуб. Любой каприз за ваши деньги.
Особенно ответственно барберы относились к кровопусканию. В средневековой Европе застоем крови в организме объяснялось всё: от простуды и любовной тоски до наследственных болезней и лихорадки. Стало быть, кровопускание, или флеботомию, выполняли по поводу и без, просто для профилактики. Это как сейчас витаминку скушать.
И да, поскольку тогда о гигиене было весьма смутное представление, инструменты свои барберы мыли реже, чем следовало.
Традиционный «столб парикмахера» символизировал операцию, которую в данный момент проводит цирюльник. Столб с красными полосами означал, что парикмахер пускает клиенту кровь, с белыми — рвёт зубы или вправляет кости. А синие полосы показывали, что неотложные операции завершены и можно спокойно побриться.
Судебный энтомолог
В то время как в средневековой Европе виновных в преступлении нередко определяли судебными поединками или «испытаниями веры» (сумел удержать в руках раскалённую подкову — оправдан), в Китае реально пытались расследовать преступления. Один из первых известных судмедэкспертов в истории — китаец по имени Сун Цы.
В 1247 году Сун Цы написал труд по судебной медицине «Си юань цзи лу», «Собрание отчётов судьи Суна о снятии несправедливых обвинений», в котором рассказал, как нужно расследовать преступления.
Например, он объяснил, как можно обнаружить малозаметные царапины от ножевых ранений на костях погибших, накрыв их полупрозрачным жёлтым зонтиком, понял, почему образуются трупные пятна и как отличить прижизненные раны от посмертных, разобрал признаки отравления мышьяком и другими ядами. В общем, создал настоящий справочник для патологоанатома.
Для сравнения, в Европе о подобном начнут задумываться только в 1602 году, когда итальянец Фортунато Феделе опубликует свой первый трактат по судебному дознанию.
Но настоящим коньком Сун Цы было определение времени смерти по состоянию личинок трупных мух на теле. Историками этот китаец считается прародителем судебной энтомологии. В своих мемуарах Сун Цы описал, как однажды мухи помогли ему расследовать смерть зарезанного крестьянина.
Дознаватель Сун понял по форме ран, что жертву убили серпом для уборки риса, и приказал всем жителям деревни разложить свои серпы на земле. Замытые следы крови на орудии убийства, невидимые невооружённым взглядом, привлекли мясных мух, и владельцу пришлось сознаться в содеянном. Кстати, это первое задокументированное применение судебной энтомологии в истории — находить преступников, используя мух.
Европейцы же несколько отставали на поприще судебной энтомологии. Просто они не считали мух чем-то значимым. Предполагалось, что насекомые появляются сами собой из фекалий, грязи, падали и прочих неприятных субстанций.
Только в 1668 году итальянец по имени Франческо Реди догадался это проверить, засунув кусок гнилого мяса в банку и замотав горловину тряпкой. Мухи в банке не образовались, и так Реди опроверг главенствующую в то время теорию самозарождения.
А связать жизненный цикл мух и состояние тел убитых людей в Европе смогли так и вовсе только к 1855 году. Это заслуга французского доктора Луи Франсуа Этьен Бержере, родившегося спустя шесть веков после Сун Цы. И в Европе, и в Азии судебная энтомология существует и сейчас, по ней продолжают писать учебники.
Мальчик для битья
Пять столетий назад детей наказывали почем зря. За небольшим исключением: трогать отпрысков монархов было нельзя.
Лорд почти то же, что король. Король почти то же, что бог. Считалось, что монархи подотчётны только божественной власти. Это называлось divine right of kings, божественное право. Так что оттаскать малолетнего принца за уши, если он, скажем, вазу разбил или придворную даму за платье дёрнул, мог только король. Поэтому придворным, которые занимались королевскими детьми, приходилось прибегать к более изобретательным способам воспитания.
С ранних лет к принцам приставляли специального малыша, чаще всего благородных кровей (но могли и беспризорника для этих целей употребить, чтобы не жалко было). Он получал должность «мальчика для битья» (англ. whipping boy; нем. Prügelknabe). Если его высочество плохо себя вел, выхватывал за него именно Prügelknabe.
Мальчик для битья и принц росли вместе, были компаньонами по играм и учебным занятиям. Зачастую вообще бывало так, что мальчик становился единственным другом наследника короля. Так что, когда за проступки принца пороли его лучшего товарища, первый испытывал стыд и раскаивался (или нет, если был эгоистичным мелким негодяем).
Дворяне по-настоящему соперничали за право сделать своего ребёнка профессиональным мальчиком для битья, поскольку эта должность могла обеспечить огромное влияние при дворе в будущем. Частенько Prügelknabe, повзрослев, становился при своём принце доверенным советником и вообще важной шишкой. А там, чего доброго, и камергером стула мог заделаться.
Ностоит сказать, далеко не все королевские отпрыски снабжались лицом, готовым получать взбучку за их шалости. Людовика XIII часто били в детстве за дефекты речи. Однако же монарх вырос и даже получил прозвище Справедливый.
