«Полунощница» — дебютный роман Нади Алексеевой, который сразу привлёк внимание как читателей, так и критиков. Само слово «полунощница» — устаревшее славянское название совы, птицы ночи, символизирующей тайну, мудрость и скрытую силу. Это понятие задаёт тон всему произведению — книге о сложных человеческих отношениях, внутренних противоречиях и невысказанных страхах.
Роман — не просто попытка автора заявить о себе, как о зрелом писателе. Но текст, на мой взгляд, с настоящим весом и амбициями, для взрослых, зрелых; для тех, кто помнит/знает и хорошее, и плохое; для тех, кому не хочется вспомнить, но хочется разобраться. Поколение “нулевых” может не понять и не осознать, но попытаться стоит, чтобы, иллюзий не строить, аппетиты убавить и для себя решить, почему у одних “в руках чётки, а у других – в головах тётки”.
В центре сюжета – молодая женщина Ася и IT-специалист Павел, которых судьба приводит на Валаам – бывший “инвалидный остров”. Остров не просто географическая точка, но некий символ духовного пути, где время и пространство растворяются, сливая героев с их внутренними переживаниями.
Ася – волонтерка с темным прошлым, понимающая, что никто не сможет ей помочь – “ни люди, ни врачи, ни даже Бог”. Эта фраза, оставленная матерью в предсмертной записке, в принципе, становится одной из центральных тем всего романа. Карамзинская «бедная Лиза» в конце века двадцатого стала бедной Асей.
Павел же, после гибели родителей, приезжает на Валаам, чтобы найти корни своей бабушки.
“Петя, родной брат бабушки, так и не вернулся ни в сорок пятом, ни в пятьдесят третьем, когда приходили те, кто попал в арестантские роты и лагеря. Павел знал, что Петя держал оборону Ленинграда, а когда блокаду прорвали, вести от него прекратились. В конце сороковых баба Зоя каждый год ездила в Ленинград, отпуск тратила на добывание архивных справок, из которых было понятно: живым брат уже не вернется. «А могила? Должна же она быть? Чем вы тут занимаетесь в архивах: пять лет с войны прошло!”
В романе вообще все всегда куда-то едут, бредут, идут, ползут, но неизменно оказываются на берегу Ладожского озера. Герои путешествуют не только физически – по лабиринтам острова или вне его, но и духовно – в поисках ответов на свои вопросы о смысле жизни и возможности обрести покой.
А героев здесь много. Все они кажутся разрозненными, но постепенно складываются в единую картину, единый организм. Вдова Ёлка, местный житель Семён, загадочный волонтёр по прозвищу Бородатый и старец Власий – эти персонажи, так или иначе, переплетаются в сложной архитектуре романа.
И структура сложная, местами путанная: люди живут, умирают, снова оживают в воспоминаниях или рассказах. Но именно этот подход завораживает, держит в напряжении. Кроме того, здесь нет резких перемен – изменения личностей происходят медленно и мучительно. Этому веришь.
С одной стороны, «Полунощница» роман определённо сильный. С другой — есть у него «слабое звено», такой нынче трендовый привкус сценария. Современные авторы грешат этим направо и налево. Мол, посмотрите, как прекрасна была ба экранизация, я уже и прописал все, осталость только загнать съемочную бригаду и можно собирать кинозалы.
Не обошёл этот соблазн и Надю Алексееву. Роман начинается мощно, сильно, набирает оборот, врезается картинками, иллюстрациями, яркими персонажами, а к середине сдает, упрощается до беллетристики и даже какой-то попсы. Возможно, потому что публика не хочет сложного, она хочет хлеба и зрелищ. Публика хочет попсы.
А здесь, в Полунощнице, лёгкости нет даже рядом: хитросплетение искорёженных судеб, страдания контуженного летчика, изнасилованная Ёлка, обожжённая Ася, заплесневелые комнаты, уставший, потрёпанный Дом инвалидов, высушенные старухи и изувеченные старики наваливаются на читателя грузом. И автор выдает домкрат, чтобы чуть-чуть приподнять тяжесть повествования и облегчить естественную брезгливость чистенького потребителя. Таким домкратом становятся банальные женские приёмчики – переизбыток рефлексии, лирики и романтики.
Но ружье, которое в пьесе всегда должно выстрелить, действительно стреляет. И из-за патрона старой финской винтовки ухнул, рухнул и покатился к чертям этот дурацкий, несправедливый, сложный, жестокий мир, увлекая за собой и героев, и читателей.
Рекомендую ли я? Однозначно! Даже если запутаетесь в сюжете, получите колоссальное удовольствия от стиля и слога – богатый и изысканный язык романа отдельное эстетическое наслаждение.
