Премьера «Аркадии» в постановке Алвиса Херманиса в обновленном Новом Рижском театре отгремела еще в ноябре. Критики тут же исписались восторгами и впечатлениями, от которых «в зобу дыханье спёрло».
Пятичасовой (вы не ослышались) спектакль с тремя антрактами – испытание даже для театрального завсегдатая. Несмотря на пугающую длительность, даже вчера зал был распродан полностью, а публика честно досидела до «финальных титров».
Актерский состав – абсолютно звездный: Гуна Зариня, Вилис Даудзиньш, Кристине Крузе и так далее. Сценография Мартиньша Вилкарсиса – божественна, без сомнений, свет Лауриса Йохансона – под стать сценографии. Вся сценическая картинка – услада для глаз, ожившие кадры примерно любого фильма Соррентино. А пьесу смотреть скучно.
Дело в том, что она, собственно, ни о чем. Постановка ради постановки. Совершенно не собираюсь умалять таланта Херманиса, хотя как с частным лицом у нас с ним бесконечные конфликты по «идеологическим вопросам», но как режиссёр – он лучший в Латвии, на мой взгляд.
«Аркадию» Херманис поставил молодым и дерзким еще 26 лет назад — и вот римейк собственной постановки в собственной переработке. Возможно, творческий вызов, попытка пересмотреть и переоценить. Но, мне кажется, зрителям представилась уникальная возможность: увидеть, каким Херманис мог бы стать, если бы не был гением. Нас словно погрузили в редкий момент, когда у истории появилось сослагательное наклонение.
Но текст не о рефлексиях Херманиса. Кстати, он в них мастер. А о критике, которой у нас в стране, кажется, вовсе нет. Что ни постановка – ахи и вздохи. Что ни премьера — восторг и поклонение. Куда ни плюнь, куда ни посмотри — сплошное радужное счастье.
Почему не нашлось ни одного профессионального обозревателя, который честно и аргументировано сказал: «Аркадия» — откровенно плоха. Гуна Зариня извертелась кривляньями и фальшивой жеманностью, а Вилис Даудзиньш в образе Игоря Костолевского играет Игоря Костолевского. То есть, хорошо, но Костолевского. Неужели никто не заметил, как неестественно, наигранно, неловко, не понимая и не умеючи актерский состав пытается изобразить образ жизни начала 19 века. Как так вышло, что никто откровенно не сказал: третий акт – лишний, четвертый – затянут, а первый можно сократить в два раза, и сюжетная линия ничего не потеряет, потому что её нет.
Но театры у нас трепетные и нежные. Любой критический и уж, упаси боже, негативный отзыв, воспринимается ими как личное оскорбление. Сегодня написал правду, а завтра тебя торт не позвали есть на афтерпарти, не пригласили на генеральный прогон, а то и вовсе лишили контрамарок. И вот изгаляются культурные обозреватели в словоблудии: если уж ругать, так осторожно, деликатно, сдобрив порцией комплиментов; если совсем плохо, так лучше скромно и тихо промолчать; а если директор театра (режиссёр, билетёр, контролёр) близкий дружочек — открываем карманы шире, нам сейчас дифирамбов накидают.
Только при таком раскладе, понятие «критик» надо сменить на панегирист — их задача восхвалять и купать в обожании, и это их единственная и основная задача.
Так мы и получаем тот культурный уровень, который получаем. Ни режиссеры, ни актеры, ни художественные руководители не растут, не двигаются вперед, не ищут новые формы, не стараются донести и прежние, такие приятно-ламповые форматы. А зачем, если и так похвалят, по головке погладят, в мягкое местечко поцелуют и на селфи сфоткаются. Все молодцы, расходимся.
И вот проходит очередной показ, и несутся, опережая друг друга и наступая на пятки, восхищенные возгласы тех, кто должен каждый шаг на сцене рассматривать через лупу – театральных критиков. И всех всё устраивает. Слушает уважаемая публика елей, уши развесили, языками цокает: да-да, это всё очень глубоко, очень концептуально и вообще не то, что вы подумали. И уминается ложками безвкусие, пошлость и ширпотреб.
Но есть один жирный нюанс. Все латвийские большие театры нехватку денег всегда компенсируют госбюджетом. В их случае провальный репертуар — неприятное недоразумение и рациональная критика, даже если привела к пустым местам в зале, должна и делает театр лучше. Её отсутствие консервирует и стагнирует любой театр, превращая действия на сцене в дешёвый балаган. Что мы регулярно и наблюдаем.
Конечно, если культурное заведение из сезона в сезон несёт убытки, могут и расформировать. Но так вы не делайте фуфло под видом глубокого смысла. Тогда и бояться будет нечего, и зритель будет доволен, и искусство в массы, и классику в люди, и критика не испугает, и совесть будет чиста.
