Константин Синюшин: «Латвия может стать первопроходцем на рынке релоцируемого бизнеса»

Людмила ПРИБЫЛЬСКАЯ
Константин Синюшин: «Латвия может стать первопроходцем на рынке релоцируемого бизнеса»

Организатор международного венчурного фонда поддержки высокотехнологичных проектов Константин Синюшин уверен, что Латвия может успешно конкурировать за право принять на своей территории производства, ориентированные на мировой рынок и по этой причине имеющие трудности в реализации в стране происхождения: Белоруссии, России, Украине. Для этого у страны есть не только благоприятное законодательство, но и умные подготовленные кадры.

 

Его творческая биография начиналась в исследованиях космических ядерных реакторов, в смутные 1990-е он поменял сферу деятельности на ИТ, а ныне возглавляет  венчурный фонд, операционный офис которого располагается в Риге. Первым его проектом стала релокация производства беспилотных летательных аппаратов среднего класса (грузоподъемность 2-10 кг) из России в Латвию. Константин Синюшин стал гостем программы «Подоплека» на радио Балтком».

—  Фокусная задача создаваемого посевного венчурного фонда объемом 50 млн евро  — перевод в европейскую юрисдикцию проектов, которые являются пригодными для международной экспансии из Украины, России и Белоруссии, — рассказал Константин. — У фонда будет люксембургская юрисдикция и операционный офис в Риге. Беспилотники — это лишь одна из тем, один частный пример проекта, который сейчас находится в стадии релокации из Петербурга в Ригу.

— Сохранилась ли в Латвии авиационная инженерная школа и как вы ее оцениваете?

— Я удивился, насколько легко мы здесь нашли местный персонал: в настоящий момент времени из 20 сотрудников 10 найдены здесь, в Риге, мы очень удовлетворены качеством людей. Мы искали в основном людей с опытом работы либо в других беспилотных компаниях, а их в Латвии только крупных пять, не считая небольших. Все эти люди были в основном так или иначе причастны к авиамодельному спорту: есть члены сборной Латвии. Мы очень горды, что собрали такую команду, причем достаточно быстро, буквально за месяц.

Также у нас довольно хороший опыт локализации производства: эти аппараты являются довольно оригинальными, в них покупных деталей, кроме рассыпной электроники, проводов, аккумуляторов и моторов, нету. Все остальное производится оригинально, мы буквально на всё нашли местных подрядчиков и очень счастливы качеством поставленных первых комплектующих. Собственно, сборка уже идет, в течение апреля мы выпустим первую опытную партию из 10 аппаратов, целиком сделанных в Риге.

— Каково назначение этих аппаратов и насколько перспективно их применение?

— Мы делаем универсальную  платформу, идея которой заключается в том, что она имеет оригинальную аэродинамику и смысл этой аэродинамической схемы состоит в том, что она очень дешево позволяет совмещать все плюсы аппаратов самолетного типа и вертолетного типа.

Это так называемый конвертоплан — самолет, который может вертикально взлетать и садиться, но при этом иметь очень высокую горизонтальную скорость. Особенность этого аппарата в том, что в традиционных конвертопланах применяются либо разные группы винтов для подъема и полета, либо эти винты поворотные. Оригинальная схема нашей компании заключается в том, что у них одна группа винтов, и она неподвижна. Соответственно, это позволяет существенно  улучшить экономику этого аппарата и совокупная стоимость владения существенно лучше, чем у традиционных аппаратов.

А применение их универсально: мы позволяем интегрировать в эту платформу любой бизнес-кейс. Самое традиционное применение, которое сегодня существует, — это геодезическая съемка, доставка. Возможно, кто-то из слушателей видел, как 1 апреля компания JYSK шутила про беспилотную доставку своих товаров: там снимался наш аппарат. Третья задача — мониторинг протяженных или площадных объектов. Это могут быть леса, трубопроводы, линии электропередачи.

Максимальная заявленная дальность полета у нас 60 км, если надо лететь туда и обратно, то 30 км. Аппарат полностью электрический, для продолжения полета нужно поменять аккумулятор. Есть аппараты, производимые в частности и в Латвии, которые летают гораздо дальше за счет гибридной энергетической установки: там стоит двигатель внутреннего сгорания, который крутит электрический генератор, в полете подзаряжающий аккумулятор. Мы от этого принципиально отказались, потому что 80% задач вполне укладываются в полётную дальность 30-60 км, а наличие двигателя внутреннего сгорания в контуре существенно утяжеляет аппарат и очень сильно ухудшает экономику его эксплуатации.

— Как можно обеспечить  приватность частной жизни и защиту от дронов, которые летают где угодно и снимают что угодно? – задал вопрос радиослушатель в прямом эфире.

— Это сильно зависит от национального законодательства, — пояснил К. Синюшин. — В Латвии нет частной собственности на воздушное пространство. Наши аппараты летают в горизонте 50 м и приватность не должны нарушать, это не те аппараты, которые используются для слежки. Они гораздо более мощные и дорогие. Если их для какой-то разведки использовать, то скорее, для военной.

Системы защиты от дронов разные: есть те, что глушат сигнал связи, есть те, которые могут сбивать эти аппараты физически, есть перехватчики. Но это страшно далеко от моих интересов.

— Когда говорят об инженерном персонале, часто отмечают разрыв в подготовке кадров между 1993 и 2005 годом. Является ли это проблемой и как вы ее решаете?

— Есть демографическая яма, и она затрагивает не подготовку специалистов, а то, что очень многие специалисты, подготовленные как инженеры, были вынуждены перепрофилироваться на другой вид деятельности. Как я сам, бывший инженер-исследователь космических ядерных реакторов. Я вряд ли вернусь к этой деятельности, даже если меня позовут. Сегодня можно найти  хорошего специалиста в возрасте 45+, и самое главное, что сегодня очень хорошо можно найти даже хорошего специалиста в возрасте 25—, потому что в целом престиж технических специальностей везде в мире возвращается. Гуманитариев везде перепроизвели,  и достаточно тяжело в этой сфере строить свои карьерные треки. А здесь есть большие карьерные возможности, причем всемирного масштаба. Ты можешь начинать с работы сборщиков дронов в Риге, а в конце своей жизни можешь оказаться директором центра технического обслуживания этих же самых дронов где-нибудь в Сан-Франциско.

— Существуют ли в мире дроны, которые могут перевозить людей? Я слышал, что в Латвии есть такие разработки для военных целей, —  такой вопрос задал ещё один радиослушатель. 

— Несомненно, такие аппараты есть, и количество их производителей реально больше, чем в среднем классе. Беда заключается в том, что на них сегодня нет реальных коммерческих задач, поскольку существуют  существенные регуляторные ограничения . Но я думаю, что мир в течение ближайших 10 лет эту проблему обойдет и соответственно полетят и грузовые, и пассажирские аппараты. В Латвии я не могу сказать, есть ли аппараты 200+ кг, но совершенно точно есть такие аппараты, которые делаются в Германии, в России. В Сингапуре серийно выпускаются такие аппараты. Проблема перевозки людей будет многоэтапной: для начала какие-то трансферы разрешать, типа маршрутного такси, допустим, от аэропорта до какой-то конкретной посадочной площадки в городе. Я думаю, что это в течение лет пяти разрешат, а постепенно и что-то другое будет.

С точки зрения того, заменят ли они автомобили в ближайшем будущем — я думаю, что нет, по множеству причин, сугубо  утилитарных: эти аппараты производят много шума.

Если машины заменят аппараты, летающие по нынешним технологиям, мы все просто сойдем с ума. То, что мы видели в кинофильме «Пятый элемент» — дело более отдаленного будущего.

— Компания Accenture разработала программу обучения школьников ИТ, что было для нее благотворительным проектом и имело цель заинтересовать школьников этой профессией. Не планируете ли вы развивать сеть кружков авиамодельных?

—  Очень хороший вопрос. У нас такое в планах. Это, к сожалению, не то, с чего мы готовы были начать, потому что надо было решать множество сложных вопросов по запуску и построению системы продаж, но мы обязательно к этому вернемся к концу года. У нас есть готовый набор учебных курсов, методик, пособий и даже простые модели, которые можно распечатать на любом 3Д-принтере, быстро собрать и учиться летать.  Мы эту программу бесплатную обязательно развернем по всему миру, в других странах она будет реализовываться через местных партнеров, и в Латвии у нас до этого руки дойдут где-то к концу года. Это прямо очень хорошая история. Она нам нужна не столько в утилитарном смысле, как многие думают. Это реально благотворительный проект, который нам особо ничего не стоит, а пользы может принести очень много рынку в целом.

— Мы познакомились через Facebook, где обсуждался пост о том, что белорусская компания  Wargaming предпочла перенести свою деятельность не в Латвию, а  в Литву потому, что там есть русские школы. Как вы оцениваете перспективы Латвии на технологической карте Европы, ее преимущества и недостатки?

— Я пытался найти понятный образ, который бы позволил нам не уйти в частности. Давайте посмотрим на Израиль: 30 лет назад это была очень милитаризованная, сельскохозяйственная, очень социалистическая страна. На сегодня это один из главных в мире технологический хаб. Это произошло на наших глазах. И это означает, что любая, самая маленькая страна, если захочет, способна себя преобразить. В этом смысле самое главное — захотеть. Если Латвия захочет, я прямо уверен, что она может очень хорошо если не повторить успех Израиля (потому что там речь шла о том, что люди репатриируются на историческую родину по каким-то иным соображениям, хотя утилитарные соображения, несомненно, имеют право на жизнь). На сегодня в мире есть не так много локаций, куда можно перебираться энергичным и очень грамотным людям с тем, чтобы построить всемирный бизнес. Это во многом русскоязычная аудитория, потому что из европейской локации существенно проще строить мировой бизнес, чем находясь по другую сторону железного занавеса.

Сегодня у Латвии есть очень прогрессивная система привлечения высококвалифицированных кадров, прямо реально очень хорошо работает (все миграционные программы). У Латвии есть замечательная налоговая система. Израилю она даже не снилась. У Латвии есть существенные льготы для стартапов — для начинающих компаний, которые могут стать будущими технологическими лидерами.  Здесь достаточно много хорошего персонала и довольно живое образование.

Чего нет в Латвии и что ей, с нашей точки зрения, необходимо решить — нет национального консенсуса, что надо двигаться вперед. Большая часть местных товарищей,  с которыми мы здесь перезнакомились за год, крайне пессимистично настроены. Этот внутренний пессимизм в том числе и в правительстве есть. Они даже что-то вроде бы делают правильно, но настолько внутренне неуверенно для самих себя, что пессимизм этот переломить не удается.

Нет никаких обреченных стран. Есть страны с разными стартовыми позициями. Стартовая позиция Латвии на самом деле выглядит очень неплохо. Вопрос просто, как она этой стартовой позицией распорядится. Мы считаем, что здесь есть все шансы.

Что бы я еще дополнил — два важных законодательных акта. Я бы ввел статус релоцируемого бизнеса, особый правовой статус, и так называемую «дедушкину оговорку». Это такой международный юридический термин, означающий, что если какие-то поблажки введены для чего бы то ни было в законодательстве, они совершенно гарантированно действуют какое-то существенное время — например, 50 лет, и никогда не могут быть отменены. Это очень существенно повышает доверие инвесторов, особенно в развивающихся юрисдикциях. А правовой статус релоцируемого бизнеса должен распространяться на уже сложившиеся компании, которые вдруг хотят переехать сюда, давая им еще большие поблажки налоговые. У нас есть соображения, какие именно.

Такое кое-где в мире существует, но ещё недостаточно развито везде, потому что рынок релоцируемых готовых бизнесов начинает сейчас только зарождаться в мире, и здесь Латвия может быть в чем-то первопроходцем. Это связано с тем, что еще вчера большая часть международной экономики была офшорной: люди регистрировали «прокладку» на Кипре, сажали там юриста и бухгалтера в офис, а производство оставалось в своем месте, клиенты в другом месте. Мир в этом смысле буквально на наших глазах за последние 5 лет драматически меняется. Офшорному бизнесу везде практически начинают перекрывать дорогу. И это отчасти разумно. И здесь надо понимать, каков следующий вывод: если бизнес хочет развиваться  как международный, он должен переносить производство. И место, куда он будет переноситься, сформирует огромный рынок межстрановой конкуренции.  Здесь Латвия при желании может занять  очень заметную роль. Причем это не чистые ИТ, а более сложное комплексное производство. Например, коллеги из LIAA любят  рассказывать про биотехнологии, приборостроение, что-то требующее какой-то инфраструктуры. Это замечательно, сюда надо развиваться.

— Очень позитивное ваше видение возможностей, я даже подумала, что можно сделать круглый стол с юристами и депутатами, чтобы обсудить вопрос о релокации бизнеса. Но вы связываете этот процесс с русскоязычными регионами — Белоруссией, Украиной, Россией, — почему?

— Я связываю с тем, в чем я сам хорошо разбираюсь. Я вряд ли способен объяснить немцам или французам, зачем им это надо, потому что не понимаю их реалий. Я очень хорошо понимаю реалии Украины, России и Белоруссии, поэтому здесь я готов выступать экспертом. Несомненно, сюда можно затягивать и другие бизнесы. В этом смысле есть ряд хороших примеров — испытательный центр «Боинга» в Риге расположен, Латвия достаточно авиационная держава.

— Вы думаете, что несмотря на то, что новые технологии все стараются поддерживать, в том числе и наши ближайшие соседи, но есть какие-то отрицательные факторы, которые склонят выбор людей, занимающихся высокотехнологичным бизнесом, в пользу Латвии, а не страны, в которой они родились?

— Отрицательный фактор на самом деле один — страновые риски. Надо отдавать себе полный отчет, что все три названные страны находятся под так называемой дугой политической и экономической стабильности. С точки зрения внутренней поддержки инноваций там везде все делается достаточно хорошо. Но у нас недавно была дискуссия в московском Сколково, где презентовались очередные и новые льготы, но вопрос встал не о льготах, а для чего они нужны. Если мы говорим о бизнесе, ориентированном на внутренний рынок, там все совершенно замечательно. Беда наступает с международным бизнесом. Вы можете продавать инвесторам мысль, что если ваш центр разработок находится в Минске, вам это обходится дешевле, но если там завтра отключат интернет, то зачем вам такой центр разработки?  Люди уезжают поэтому: из этих стран очень трудно вести международный бизнес, в силу разных причин.

Поэтому у нас все, что касается  внутреннего рынка,

будет хорошо, а что касается внешнего, — бизнес высокотехнологичный, для которого внутреннего рынка не хватает, всегда очень активно смотрит за границу. Если мы занимаемся доставкой продуктов на дом, то лучше, чем в Москве, это нигде в мире делать нельзя. А если мы занимаемся разработкой каких-то новых катализаторов, то их просто негде продавать внутри страны в таком объеме, чтобы это производство окупилось. Есть бизнесы, принципиально окупаемые в том единственном случае, когда они ориентированы на мир. Несомненно, продавать что-то на мир, находясь в Европе, Америке или даже Азии, проще.

— Насколько в релоцируемых бизнесах важен фактор русского языка, достаточно распространенного в Латвии?

— Он очень важен в адаптации. Условно, в условном Лиссабоне и в Риге адаптация новичка проходит по-разному.

— Фактор сантехника: если он придет к вам чинить кран, вы сможете ему объяснить, что вам нужно.

— Да, именно так. Плюс близость к границе: можно достаточно удобно и недорого ездить туда-сюда при необходимости. Может, здесь не такой хороший климат, как в Португалии, но простота адаптации сильно перевешивает.

— Я хотела спросить по поводу такой важной части бизнеса, как банковское обслуживание. В Латвии проходила банковская чистка, когда под микроскоп попали многие предприятия, особенно с иностранными учредителями, в первую очередь как раз с украинскими, российскими и белорусскими корнями. Столкнулись ли вы с этой проблемой? Как борьба с отмыванием денег может сочленяться с интересами таких предприятий, как Ваше?

— Здесь я еще более компетентный человек, потому что с местными банками работаю  лет 25. Я видел всякое, честно вам скажу. Я совершенно точно готов подтвердить, что огромное количество людей использовало банки для отмывания денег. Это несомненная правда.  И рано или поздно здесь какой-то порядок необходимо было наводить. Несомненно, было бы лучше, если бы это делали плавно в течение 10 лет, а не одномоментно постарались очистить эти объективно существующие Авгиевы конюшни..  Несомненно, банки после  того, что им пришлось пережить, находятся в некотором шоковом состоянии. Правительство им посылает сигналы, что им не запрещается работать с честными предпринимателями, но банки предпочитают, обжегшись на молоке, серьезно дуть на воду. Это объективная реальность. Я надеюсь, что она как-то разрешится.

Процессы доказывания, что ты априорно не жулик, в настоящий момент времени чрезмерно долгие и сложные. Тем не менее я никогда не слышал, что те люди, которые работают вбелую и не экономят на своих юристах и бухгалтерах, имели какие-то проблемы с банками. У нас в достаточно широком сообществе людей, которые с местными банками работают, есть понимание всегда: кому и за что что-то закрывали и что-то реквизировали. Это либо было самое натуральное отмывание, либо люди совершенно не удосуживались делать документы на проводимые операции, ХОТЯ САМИ ОПЕРАЦИИ БЫЛИ СОВЕРШЕННО НОРМАЛЬНЫЕ. Несомненно, с таким подходом даже в самых либеральных в мире американских банках их бы давно уже вычистили. А про старую Европу и говорить нечего.

К сожалению, это не наша вина, а наша беда. В голове нашего среднего европейского контрагента существуют две параллельные реальности. В одной русские — это гении, и это правда. А в другой параллельной реальности русские — это жулики, и это тоже правда. Самое главное, что им надо научиться делать — отличать первых от вторых, потому что это совершенно разные люди.

  •  
  •  
  •  
  •  
  •