В рамках фестиваля «Золотая Маска», на сцене Латвийской Национальной оперы, был
показанспектакль «Господа Головлёвы», режиссером которого выступил Кирилл Серебренников.
Mixnews.lv удалось пообщаться с Кириллом, который приехал в Ригу, не только для
того, чтобы представить местной публике свой спектакль, но и чтобы встретиться
с директором Латвийского Национального театра Оярсом Бирксом, для обсуждения дальнейших
совместных планов и проектов.
- Кирилл, многие ваши спектакли они конфликтны, резки и даже революционны. А как
известно в России сейчас, по крайней мере то, что мы видим
по телевизору, вводится цензура. Как вы думаете, может ли цензура затронуть ваши
спектакли?
- Здесь странная ситуация. У меня действительно спектакли резкие и даже
провокационные. Но театр - это одна из последних территорий, где цензура
не действует. В театре и в кино нет никакой цензуры, кроме самоцензуры.
Власть, видимо, интересуется средствами массовой информации, как орудием воздействия
на большие пласты населения. А такие элитные жанры как кино, театр, опера -
искусство для посвященных, они находятся в абсолютной зоне свободы. Я не думаю,
что Россия идет по какому то особому пути, такого рода цензурные ограничения есть
везде - где-то больше, где-то меньше. Но нигде нет таких лживых СМИ, как в России,
может только в Америке ещё. Ту ерунду, которую мы читаем в американской
прессе, у нас лезут глаза на лоб, а это ведь страна, которая декларирует свободу
и демократию. Я окончательно запутался и в итоге не могу ничего понять.
- Россия с США во многом схожи.
- Это правда. Знаете как зеркальное отражение, как негатив и позитив. Поэтому
мы с ними всю жизнь боремся, находимся в каких-то бесконечных странных отношениях.
Честно говоря, я в американской политике мало что понимаю, но в культуру
стараюсь вникать, потому что это - великая культура, особенно кино.
- Вернемся к вопросу о цензуре. Всё дошло до абсурда, в частности,
вопрос о закрытии телеканала 2×2, где демонстрировался мультипликационный сериал «South
Park». Как вы к этому отнеслись?
- Я отследил этот вопрос и буквально вчера лицензию телеканала продлили
до 2013 года. Поэтому цензуры по поводу «Южного парка» и «Мистера Говняшки»
не наблюдается. А вот, то безобразие, которое устроили по поводу покойной Вии
Артмане в эфире Первого канала - позорище. Речь идет о «малаховской» программе,
которая всех возмутила, дескать. Латвия убила Вию Артмане. Как мне вчера рассказывали у неё
была личная, семейная трагедия - это не тот случай, когда страна или государство
задушило великую артистку и выбросило её на улицу. Не надо бросаться
в крайности. А у нас так всегда. Если война с Грузией - значит все
грузины идиоты, а Латвия - задушила Вию Артмане. У нас эти клише, ментальные,
причем это не только в России - это везде, существует страшная тенденция
примитивизации всего. Средневековье какое-то. И это страшно, что мир сползает
в мракобесие. С этим надо бороться.
На самом деле, только искусство и культура может с этим бороться. Может, если люди
будут понимать, что индивидуальность - ценна, что непохожесть - это прекрасно, может,
тогда что-то получится.
- Но сейчас происходит все наоборот, идет обыдление народа, что подтверждает всё это
засилье сериалов «Б» класса, ведь так?
- Знаете, здесь странная эквивалентная ситуация. Их смотрят, потому что они идут,
а они идут, потому что их смотрят. Где здесь начало, та самая курица или яйцо, уже
разобраться невозможно. Я сериалы не смотрю, у меня дома нет телевизора. Новости
я смотрю в интернете, а кино в кинотеатрах. Зачем мне телевизор,
я не понимаю. Это совершенно рудиментарная, для меня, вещь. Если людям телевизор нужен,
значит у них есть личностная потребность, они в какой то момент перестали
развиваться, читать, думать, чувствовать.
- Людям можно привить вкус?
- Что-то я в это не верю. Прививание вкуса через сериалы…
- Ну а если попытаться привить вкус к хорошему, качественному кино?
- Можно, если оно всегда будет качественным. Разумеется, можно привить вкус к музейной
продукции, к хождению в музей, к музыке современной, сложной интересной,
а не три аккорда. Но об этом должно заботиться государство. Кстати, Россия
тратит огромные деньги на культуру.
- На какую?
- Формально, в Москве 100 театров, по всей России ещё больше - они все
дотируются государством. Формально, в каждом фильме, который выходит в России -
от «Груза 200» резкого фильма с критикой до пропагандистских
блокбастеров - в них есть государственные деньги. Другое дело, что театры
не эффективно работают, потому что руководство устало и ничего не хочет делать.
Дальше на поверхность всплывают проблемы, связанные с человеческим фактором,
а человеческий фактор - это мы с вами, значит мы дурные
и не хотим правильно развиваться.
- Знаю, что в России существует система тендера и что, существует
список тем, из которых режиссеры выбирают что они будут снимать, так ли это?
- Давайте представим, что мы с вами государство. Я понимаю, что народ
быдлеет, что это уже катастрофическая ситуация. Что делать? Надо попытаться повлиять или привить
тот самый, вкус. Мы с вами будем писать сценарии? Нет. Мы закажем уважаемым
господам кинематографистам, например, детский фильм. Мы, государство, хотим поддержать
и готовы дать деньги на детскую киноленту - снимайте. Считаю, что это нормальный
способ регулирования тематической сферы кинематографа. Другое дело, чтобы доля этих фильмов
не вытесняла свободное творчество. Пока вроде не вытесняет. Но сейчас все меняется
и надо смотреть в какую сторону.
- Но с другой стороны, что делать тем, кто хочет снять, допустим, артхаусное
кино?
- Все, кто хотел - сняли. Появились режиссеры, такие как я, Алексей Герман,
которые за эти годы сняли дебюты, съездили на фестивали, получили награды,
- Ввод цензуры в России объясняется тем, что, дескать, тот же «Южный парк»
портит молодое поколение, а что по вашему мнению может испортить молодежь?
- Глупость, фильмы, которые толкают к «не мышлению». Русский филосов Пятигорский,
живущий в Лондоне, сказал, что «Дьявол - это побуждение к не мышлению».
Я сейчас занимаюсь с первым курсом школы студии МХТ и я понял, что каждому
поколению очень важно маркировать свою территорию. Чтобы языковые и визуальные коды
были бы отдельны от старшего поколения - «это наш язык, это наша культура, это
наша одежда - мы здесь друг друга понимаем, а вы взрослые -
там». Мои студенты впадают в шок, когда понимают, что я сижу в интернете,
в том же «В контакте» (социальная сеть - прим. ред.), где они перебрасываются
дурацкими словами, на невообразимом новоязе, рождают какие-то слова. Я понимаю, почему
они это делают, они хотят, чтобы у них был свой язык понятный только им,
а взрослым нет. И когда я использую их шифровку они
не понимают - как это так?
Речь идет о том, что российское общество очень фрагментировано. И связи между этими
фрагментами подчас потеряны. Есть огромное количество разных групп, которые между собой никак
не связаны. Например, я не понимаю водителей грузовиков маленьких городов
и что у них в головах, тоже. Я не понимаю, что чувствуют люди
переехавшие из маленького города в большой, лимита. Это же целая субкультура, это
огромный анклав человеческих судеб. Это очень интересно исследовать.
