Элизабет Гилберт — американская писательница, автор бестселлера «Ешь, молись, люби», который с декабря 2010 года продержался 185 недель в «Списке бестселлеров по версии The New York Times». По этому роману снят одноименный фильм «Ешь, молись, люби» с Джулией Робертс в главной роли. Одним из продюсеров выступил Брэд Питт.
Элизабет выросла на небольшой семейной ферме по выращиванию новогодних ёлок в Литчфилде, штат Коннектикут. У них не было телевизора и даже проигрывателя. Семью Гилберт называли отшельниками, ведь родители с детьми жили в месте, где отсутствовали соседи. Следовательно, все они много читали, а Гилберт и её сестра развлекали себя, сочиняя небольшие рассказы и пьесы.
В 1993 году журнал Esquire опубликовал рассказ Элизабет Гилберт «Пилигримы» под заголовком «Дебют американского писателя». Ее путь в литературу не был простым — она сама и многие в ее окружении сомневались в литературном таланте будущей писательницы.
На этом примере сама Элизабет Гилберт решила поделиться с читателями личным опытом — как распознать фальшивых друзей, способных разрушить вашу жизнь и карьеру. Вот ее рассказ:
Честность, конечно, лучшая политика, если только кто-то не использует ее, чтобы вас уничтожить.
Двадцать лет назад мы с моей подругой ужинали в мексиканском ресторане, когда она внезапно спросила меня: «Лиз, могу ли я быть с тобой предельно откровенна?»
Тогда, в свои 20, я была глупа, поэтому сказала: «Да, конечно!»
В этот момент моя подруга достала из сумочки нож и умело ударила им меня по ребрам.
Ладно, честно говоря, она не пронзила меня буквально. Она просто сказала мне, что я эгоистична и ленива, и что я, вероятно, никогда не смогу зарабатывать на жизнь писательским трудом, и кроме того, никто не любит моего парня.
Да, и последнее: мои волосы выглядели не очень хорошо. У меня слишком большая линия подбородка, и эта стрижка только выделяет ее, а лицо выглядит странно и асимметрично.
Пока я сидела, задыхаясь, пытаясь остановить эмоциональное кровотечение внутри, моя подруга потянулась через стол, отодвигая соус в сторону, чтобы положить свою руку на мою.
«Я единственный человек, который настолько заботится о тебе, что должна сказать тебе правду», — сказала она. «Вот почему так важно, чтобы ты дружила со мной, потому что все остальные просто притворяются».
Вот еще один пример того, насколько я глупа в свои двадцать: я действительно ей поверила. Так я тусовалась с этой подругой еще пять лет.
Всякий раз, когда мне приходилось принимать трудное решение или мне требовалось мнение по деликатному вопросу, я обращалась к ней и просила ее рассказать мне жестокую правду, которую она с радостью сообщала, улыбаясь от удовлетворения, надевая маску палача.
Почему я позволила ей продолжать оскорблять и унижать меня? Потому что я думала, что из-за ее честности я тоже буду честной — хотя на самом деле мне было просто больно. Интересно, что я добилась прогресса в своей профессиональной жизни (чего, как она утверждала, я никогда не добьюсь), что в конечном итоге научило меня тому, насколько серьезно вредна критика.
Несмотря на предсказание моей подруги, я наконец-то начала зарабатывать на жизнь писательским трудом. Когда я выпустила свои работы в мир, мне пришлось научиться справляться с критикой. Но постепенно я поняла, что мне не обязательно принимать ее от всех.
Со временем я научилась определять тип читателей, для которых предназначено мое произведение. Я определила четыре вопроса, которые помогли мне решить, кому дать прочитать мою рукопись на ее наиболее уязвимой стадии:
1. Доверяю ли я вкусу и суждениям этого человека?
2. Понимает ли человек, что я пытаюсь создать?
3. Действительно ли этот человек хочет, чтобы я добилась успеха?
4. Способен ли этот человек сказать мне правду тактично и сострадательно?
Если бы я не могла ответить «Да» на все четыре вопроса, я бы не позволила этому человеку читать мои рассказы. Четвертый вопрос был самым важным, потому что вот что я узнала (на собственном горьком опыте) о читателях и редакторах, которые предлагали мне «жестоко честную» критику моих произведений: они всегда были более жестокими, чем честными.
Всякий раз, когда кто-то обещает предельно честное мнение, на самом деле он говорит: «Пожалуйста, дайте мне шанс уничтожить вас!».
Правда, сказанная без доли доброты, мне не помогла. (Жестокость только заставила меня хотеть перестать писать и спрятаться.) Как только я начал прятать свои работы от таких людей и нашла больше сочувствующих читателей, мое качество письма улучшилось.
Но самое приятное то, что со временем я поняла, что могу применить эти четыре вопроса к критикам в своей личной жизни.
Если я собираюсь открыться тебе, то мне нужно знать, могу ли я тебе доверять, поймешь ли ты меня, действительно ли ты хочешь, чтобы я добилась успеха, и, прежде всего, мне нужно знать, что ты способен на сострадание. когда ты говоришь правду.
Когда я начала окружать себя такими людьми, моя жизнь приняла лучшее направление.
Наконец настал день, когда мой старый «ножевой» друг спросил меня: «Могу ли я быть с тобой предельно честной?»
И тогда я сказала ей свою правду: «О, черт возьми, совсем нет».
Не волнуйтесь, я сказала это немного вежливее. Потому что это единственный способ, которым это работает.
Элизабет Гилберт
