Для ликвидации последствий аварии на Чернобыльской АЭС объединить усилия приходится хорошему русскому физику-ядерщику Валерию Легасову (Джаред Харрис), еще более талантливой белорусской ядерщице Ульяне Хомюк (Эмили Уотсон) и сердитому московскому номенклатурщику Борису Щербине (Стеллан Скарсгард).
Проблема состоит в том, что этой разношерстной команде предстоит разбираться не с рядовой голливудской катастрофой, а с катастрофой, достигающей масштабов невообразимого хоррора.
Хоррора космического — взгляд на обнаженное ядро реактора можно сравнить разве что со взглядом на манящее в ад ядро гравитационного двигателя из фильма ужасов «Горизонт событий»; и хоррора телесного — проиллюстрированного сюжетной линией с весельчаком-пожарным (Адам Нагаитис с единственным заметно неславянским лицом в основном актерском составе), буквально заживо разлагающемся в больнице в течение первых дней после аварии.
Сценарист и автор выходящего с начала мая на HBO мини-сериала «Чернобыль» Крэйг Мазин сходу смущает тем, что он в первую очередь известен по сценариям для самых проходных голливудских комедий (третье и четвертое «Очень страшное кино», второй и третий «Мальчишник в Вегасе»), однако в «Чернобыле» он, кажется, искренне выложился по полной.
В интервью накануне выхода сериала он обещал, что сценарий будет максимально точным и правдивым, и, в общем-то, слово свое сдержал: к скрупулезности воссоздания документальных деталей никак не придраться.
Постановщиком в сериале выступил выдающийся шведский клипмейкер Юхан Ренк, и тот изящно совместил в своей работе напряженные диалоги в насыщенных говорящими деталями интерьерах и чисто режиссерскую поэзию грустных монтажей под страшный эмбиент.
С другой стороны, уже в изначальном питче Мазина есть элемент лукавства: он говорит, что «Чернобыль» «и фильмом ужасов, и военным фильмом, и политическим триллером, и судебной драмой».
Разве возможно в самом деле совместить максимально достоверное повествование и жанровое кино со всеми его условностями? Едва ли. Как результат — драматические допущения возникают в сериале с самого старта: сверхпроницательной белорусской ученой Ульяны Хомюк в реальности никогда не существовало; тульские шахтеры вряд ли при встрече по очереди обмазывали углем министра, чтобы потом браво захохмить: «Теперь ты действительно министр угля»; наконец, перед кабинетом Горбачева в Кремле вряд ли висела огромная репродукция картины Репина с Иваном Грозным, убивающим сына.
Разумеется, это не плохая драматургия, а очень даже живая и хорошая.
Вопрос, который хочется задать самому себе в этом месте: а какие вообще бывают эффективные способы рассказа истории о реальной катастрофе, кроме скрупулезного сбора максимального количества документального материала и подгона его под работающую, как часы, голливудскую драматургию?
Сразу два главных актера из «Чернобыля» в прошлом году снялись в другом выдающемся сериале о реальной катастрофе — «Терроре». Джаред Харрис там сыграл такого же меланхоличного, как и его физик, капитана корабля, застрявшего во льдах, а Адам Нагаитис — криво улыбающегося матроса.
Контраст с «Чернобылем» состоит в том, что «Террор» основывался на художественном романе фантаста Дэна Симмонса и обходился с документальной основой максимально вольно: судьба экипажей двух кораблей — до сих пор нераскрытая тайна, поэтому в истории Симмонса о противостоянии человеческого духа вселенскому хаосу нашлось место не только отчаянному выживанию в мерзлоте, но и сюжетным линиям о кровожадных психопатах и даже мистических языческих чудовищах.
Поэтому, в отличие от героев из «Чернобыля», у персонажей Харриса и Нагаитиса со временем появлялись новые функции: бесполезный капитан-алкоголик благодаря своей трусости и пассивности оказывался более приспособленным к выживанию, чем талантливые лидеры и люди дела, а харизматичный матрос всю свою харизму пустил на то, чтобы затащить других людей в ад.
Такого пристального всматривания в человеческую природу во всей ее противоречивости излишне рациональным авторам «Чернобыля» как раз и недостает.
Слишком много разговоров о сериале, увы, сводится к дихотомии «клюква» — «не клюква» (хотя мы-то понимаем, что это здесь далеко не самое главное). Наверное, это что-то вроде бича нашей информационной эры: теперь каждый обладает доступом к огромному массиву данных, чтобы самостоятельно установить, что из увиденного на экране фактически достоверно.
Некоторые зрители такой чисто информационный анализ увиденного не стесняются применять и к чисто художественным, даже мифологическим произведениям: взять хотя бы реакцию интернета на персонажный твист в предфинальной серии «Игры престолов». Конечно, в драматургии «Игры престолов» есть свои изъяны, однако аргументы вроде «семь сезонов развития персонажа» и «базовая повествовательная логика» не должны рассматриваться здесь серьезно: природа человеческих желаний и инстинктов достаточно иррациональна, чтобы люди ежедневно совершали нелогичные поступки, перечеркивающие всю логику их предыдущих жизней.
В «Чернобыле» Мазина и Ренка такой глубины достигает, например, позаимствованная из книги Светланы Алексиевич сюжетная линия с умирающим от острой лучевой болезни пожарным и его женой, маниакально следующей за ним в Москву (белорусская нобелевская лауреатка вообще сейчас в тренде: нынешний каннский участник Кантемир Балагов также вдохновлялся ее документальной прозой в новой картине).
Другая сюжетная линия, где вымышленная шпионка-физик Ульяна Хомюк проводит собственное московское расследование обстоятельств аварии, а потом запросто покидает застенки тюрьмы КГБ по личному распоряжению Горбачева, увы, выглядит лишь как искусственная попытка придать борющимся против хаоса героям излишний запас голливудской правильности.
Даже самая хорошо изученная документальная история оживает только тогда, когда происходит в субъективных мирах ее человеческих участников. Окончательный итог истории Чернобыля — была ли это героически предотвращенная человеческой рациональностью еще большая катастрофа, или же невообразимо чудовищная трагедия сама по себе — тоже лежит в плоскости субъективного. Именно поэтому в последних сериях «Чернобыля» сохраняется интрига: какую из этих человеческих версий событий нам расскажут Мазин и Ренк, еще до конца не ясно.
Источник: the-village.ru
