Роман Виктюк - человек, состоящий из убойной смеси тайны, таланта, эмоции и страсти. Даже в обычной речи он артистично взмахивает руками, театрально повышает голос.
В общем-то, если театр начинается с вешалки, то именно по ней можно узнать, что в гостях Роман Григорьевич - на ней пестреет режиссерское пальто, аналогов которому не найти. Как не найти аналога и самому Роману Виктюку.
_Фото: Агнесе Гулбе / LETA_
«Мы играем «Служанок» тридцать лет, и меня как-то Марк Захаров спросил: «В чем секрет успеха?» А я ответил: «Маркуша, если я об этом подумаю или стану искать ответ, то успех, столь капризная вещь, спрячется и навсегда может исчезнуть.»
Но мне кажется, что все дело в энергии. И, конечно, я чувствую всю эту энергию! Вы что?! Я в этот поток попал и ощущаю! Но если ее предать, то не заметишь, как эта чернота, словно бацилла, парализует все. И прежде всего талант. Вот тогда начинаются ухищрения, попытки что-то придумать: то песни, то танцы, то то, то это. Юрий Петрович Любимов, великий человек, сказал мне перед смертью: «Три твоих спектакля не разгаданы до сих пор! Ты можешь спать спокойно». И в числе этих трех - «Служанки».
Главное - сохранить чистоту организма, чтобы слышать и отвечать на эти энергетические сигналы. Это ведь не тексты, не звуки, но энергия, которая тебя охватывает, которая в тебе и тобой движет. Театр - это ведь не форма декорации, не количество танцев, юмора, намеков, политических издевательств. Это все ч е п у х а! Это все уйдет и исчезнет. А вот то, как энергия движет человеком на сцене, его поведением, можно проследить, увидеть и сохранить.
Я не считаю, что я - «главный провокатор страны». Если бы я был провокатором, меня бы уже отвезли куда-нибудь подальше, чтобы я тише думал.
Никак не могу себя охарактеризовать. Как можно охарактеризовать ребенка? Он ходит, веселится, смеется, падает, кричит, обижается, но любит маму. Все.
Конечно, я ребенок! И мне 19 лет, потому что режиссер начинает все сначала каждый раз, каждый спектакль. А начинать можно только в 19, и другого возраста нет.
Я работаю с великими актерами, со всеми великими того и этого века. Они меня любят, правда, не знаю, это легко, трудно или почти невозможно. Они ведь не верят никому! И это не профессиональное, а чисто человеческое. Эти люди прошли через столько лжи, предательства и неправды, что поверить кому-нибудь не могут. А мне верят и меня обожают. Потому что я - ребенок. А ребенка нужно только пестовать и любить. Не любить его - преступление. И да, меня можно только любить и ничего другого!
Когда начинаю делать спектакль, то ничего в голове не созревает, я еще не знаю пьесы, у меня нет даже текста. Все приходит только во время работы, и все начинается с любви к тем детям, которые пришли работать. Это же детский сад. Вот привели детей или ты сам привел и первый день дети ведут себя так, как им хочется. А мне надо понять, что они могут и в чем сильны. Но если я буду давать им какие-то идеи, то ничего не получится. Этот метод мы уже прошли в 17-м году, когда каждый день был воспитательным и начинался с построения.
Я все люблю, мне всё доставляет удовольствие и радость. И последний раз я испытывал пронзительное счастье сегодня утром! Я в этом городе знаю все радиостанции, знаю всех людей, которые на них работали в разные периоды, знаю, чего нельзя было здесь говорить, чего от меня ждали, каких подковырок, нападок, отстаивания чего-то, и вдруг я понял, что меня будут слушать и молчать!
Современная молодежь идеальная, и с каждым годом все лучше и лучше! Молодежь - это бабочка. Вот открыты форточки в домах, но в один дом бабочки не летят, а в другой стремятся все. Хотя там так же горит свет, так же сидят люди, но мотыльки огибают это окно и улетают. А к тебе прилетают и садятся на плечо, подлизываются иногда и не кусают! У них у всех разный окрас, разная пыльца, и каждая оттуда, сверху - сигнал доверия тебя.
Одиночество - это естественное состояние человека. Это отторжение от гадостей, в которые нас втаскивает дьявольское, черное начало. Не зря ведь великие философы часто были затворниками.
Одиночество нужно и полезно. Это единственное условие существования на земле. И страдаем мы от него лишь потому, что еще не научились этим состоянием наслаждаться. Нам же столько лет партия твердила: «Мы коллектив! Мы все вместе что-то строим!» Это же осадок с самого детства! Вот у тебя забирают дедушку и говорят, что вот дедушка Ленин, а вот бабушка Крупская, а вот твой папа Брежнев. У ребенка забирали самое главное - корни! И тогда ребенок становился машиной.
У меня нет правила по жизни, но я точно знаю, что нужно молиться и ничего не просить!»
