Слава Сэ, он же Вячеслав Солдатенков,- грустный писатель, который умеет писать смешно. На самом деле, он частенько отказывается называть себя писателем, уверяя, мол, что «я — сценарист». И правда, сценарии для московсковских телевизионных студий. Но мы-то уже привыкли, что с «сантехником» жизнь веселее!
В рамках Латвийской книжной выставки в Риге будут проходит встречи с российскими писателями, в числе которых и Слава Сэ. На своей личной фб-стене он написал, с присущим ему чувством юмора:
«Дорогие странные рижане, собравшиеся на книжную выставку! Приходите в воскресенье 26-го в 13:00 на стенд изд-ва АСТ. Я там буду вас бояться в микрофон. Поговорим о литературе времён упадка, или просто вспомним буквы, тоже хорошо. Со мной будет коньяк, источник непринуждённости и остроумия. Скорей всего, мы окажемся втроём или даже вчетвером на огромной выставке. Сможем шалить и пересказывать истории про невозврат библиотечных книг. Как и положено дерзким библиофилам. На Кипсале.»
Ну а мы, как всегда, впереди планеты всей, и пообщались со Славой Сэ немного раньше.
«Каждая встреча для меня б**о**льшая неожиданность, чем для читателей. Я-то одинаков. А люди приходят интересные. У некоторых тараканы размером с машину. И вот они-то и делают встречу.
Кто-то дарит книги, напечатанные на деньги чуть не от продажи квартиры. И берётся всем тут рассказать, о чём писал. А на него народ ополчается, шикает. А даритель не понимает за что, он же писатель не хуже.
Некоторые дамы рассказывают рецепт борща. Я где-то жаловался на кулинарную свою тупость, а они добросердечные такие, в пережарку чеснока и ложку сахара, говорят. За этим прямо едут, не жалеют своё воскресенье.
Один юноша просил везде рекламировать друга-рокера, который страшный гений. Читал стихи, так скажем, апокалиптического характера. Эти люди куда ярче моих сетований на трудности писательского быта. Сильно украшают.
Конечно, я попытаюсь сказать речь. В том месте где начинаются байки, народ обычно машет рукой, кричит знаем-знаем. И меня же ещё поправляют. Говорят, на самом деле было не так и пересказывают мне мои же сочинения. Как сыну-двоечнику. Аудитория у меня такая материнско-отеческая.
Не знаю как к другим, ко мне ходят очень хорошие люди. Сидят, улыбаются. Когда язык заплетается, помогают расплести. Поддерживают. Бутылки приносят, пирожки. Невозможно таких не любить. Короче, я на свои встречи хожу смотреть на прекрасных людей и верить в победу добра.
У меня латышских читателей совсем не много. Такая литература, пост-модернизм, она же вся на штампах, идиомах, на культурных паттернах, простите за французский. Надо чувствовать язык, знать историю, чтобы понимать эти дебри. Кто не говорил с детства по-русски, кто не смотрел наш телевизор, не сможет оценить нагромождение слов.
Например, для нас Барбара Брыльска — это культурный пласт. Ленинград, самолёт, баня, тридцать четыре года — а не замужем, Ипполит, если у вас нету тёти, тёпленькая пошла. Весь этот список образов понятен только нам. Те немногие, кто понимает, латыши, они за меня как-то рады. Это приятно.
Один латышский режиссёр брался переводить мои каракули. Обнаружил, что прямой перевод не выходит, нужно искать латышские аналоги русских идиом. Мучился, мучился, в результате стал писать сам, совершенно отдельные тексты. Я читал его рассказ о латгальской свадьбе, очень смешной. Оказалось это перевод моей байки о том как в белорусской деревне бабка хотела кабанчика заколоть. Вообще ничего общего. Только точки и запятые сходятся.
А вот, главное отличие вспомнил. Латышский читатель не лезет обниматься. По крайней мере, сначала здоровается. И, если я отказываюсь пить, не называет меня нарывом империализма. Тихие, интеллигентные люди.
Я не ощущаю себя писателем. Я не выхожу с утра на крыльцо усадьбы, не кричу «Меланья, принеси-ка мне квасу!» Не езжу в Баден-Баден проигрывать гонорары. Мой быт скуп на подобные переживания.
То же и с блоггерством. Там тусовки, тренды, нужно знать терминологию. Фото на фоне пальмы обязательны. Много голых женских ног надо, у меня нету. В этом и плюс есть, ненавистники не донимают.
У меня есть всего пара часов в день, когда пишу. Хобби такое. Эти часы непросто было выбить. Пришлось строить баррикады, выставлять пулемёт и постоянно кричать угрозы, отпугивающие домашних. Чтоб никто не дай бог не выдёргивал меня из виртуального замка. У Марио Пьюзо такое называлось «залечь на мешки». Двух часов, вырванных из жизни мало, чтобы ощутить себя писателем. За ними всегда приходят 22 часа с совсем другим содержанием.
И потом писатель — это социальная роль, ответственность, позиция. Некоторые вон специально едут на войну, чтобы стать писателями, чтобы написанные слова обрели вес.
Так же и не блоггер я. У них там работа, правда, тяжёлая. Гонка за лайками, просмотрами, зрителями, деньгами. Неважно какой ценой, вперёд и вперёд, на износ.
Моя задача скромней. Создать вокруг такой кружок, чтобы люди в нём улыбались. Пусть нас будет не много, но пусть нам будет хорошо и не грустно. И всё. Вот за этим примерно и собираюсь на выставку. Посидим, поулыбаемся. Нашлём друг другу воздушных поцелуев и согласимся что этот мир ещё очень даже ничего.
_Текст: Евгения Шафранек
Фото: из личного архива героя_
