На спектакль «Моя счастливая жизнь» я позорно опаздывала. Мы долго резали тюльпаны с клумбы перед посольством Альдебарана, и, по пояс прикрываясь этими лилиями, вбежали в зал на четверть часа позже. Там уже все шло.
Я вообще с подозрением отношусь к моноспектаклям. К женским спектаклям. К слишком красивым худым женщинам я отношусь с двойным подозрением. Тем не менее, отправляясь на этот перформанс, я четко представляла, что именно я там получу: обволакивающую нежность бесконечно ласковой Иванниковой, и, к гадалке не ходи — резкость, напор и динамику от космической Сургановой, контраст двух прекрасных противоположностей…
Рок-музыкант и актриса. Естественно — думаю я, одна мне душу расцарапает, накричит, может, шокирует чем… а вторая подует на мои душевные царапки, залечит-пожалеет. В наши годы, в общем, уже можешь знать наперед. Опять же — посмотрю, как две такие разные красивые худые женщины на одной сцене уживаются. Небось, артхаус.
Но все оказалось, конечно, не так.
Наверное, дело в том, что все такие чувствительные.
Женщина-драматург по фамилии Ерпылёва, написавшая пьесу, которая легла в основу спектакля — очень чувствительная. Мужчина-режиссер по фамилии Цой, поставивший это дело — крайне чувствительный.
Актрисы очень тонко чувствуют материал. Зал чувствительный, осознанный, хорошо дышит и слушает. Все, в общем, до предела обострены, честны и воспринимают. Прана качается, на ветру поскрипывает флюгер судьбы.
Считается, это стенд-ап.
Или моноспектакль, я не очень разбираюсь. Что-то особенного, в общем.
Мы, когда вползли и сели, хрустя гвоздиками, Иванникова вовсю уже выступала свои монологи, вся такая деловая, уверенная в себе, кинематографически шикарная на своих каблуках и в прекрасно сидящих брюках: сильная, ироничная, то руками красиво помашет, то спиной звезды сгенерирует на экране, то закричит как волчица, то помолится. Не инфантильная отнюдь, разве что в зыбкой этой поволоке среза времени очень уязвимая. Как одуванчик на ветру, и одновременно — как стойкий солдатик. Обычная идеальная женщина, в общем. Марлен Дитрих не умерла, она кочует по хорошим девочкам с интересной судьбой, сейчас она — в Иванниковой. Наверняка.
В общем, ходит она, значит, по сцене, кутая плечики в пиджачок, и рассказывает всю мою жизнь.
Это же и есть настоящее, единственно верное и оправданное творчество, когда кажется, что написано именно про тебя. Когда понимаешь, про что говорит героиня (может, и слов ты таких до этого не знал, но тут идеально доходчиво они подобраны): все так естественно, так знакомо, так уместно. Все про тебя лично, все это с тобой было. Были все эти мужики, эти моменты с подругами, все эти досадные недомолвки, глупые расставания, позорная слабость, потерянная любовь. Много смешного. Много бытового, много возвышенного.
Надрыва нет особого как такового.
Ну, кое-где Света носом шмыгает, потому что видно, что внутренне она ревет. Ну, все бабы в зале достали салфетки, когда она запела песенку про одуванчики.
Иванникова, заметьте, запела, не Сурганова…
То есть, Сурганова тоже делает в подарок крошечную пропевку, спасибо ей отдельное за это, мы понимаем, что все-таки не зря она рок-звезда, и это наша любимая глотка. Но в спектакле она не певица, она актриса, роль у нее тоже очень специальная, неожиданная.
И никакая она не резкая, та, которая российская Светлана, хоть, конечно, женщина штучная, необычная. То есть, да — такая она вся умная и глубокая, а также травмированная по роли, но совсем не грубая, а вовсе легкая, веселая, хрупкая, маленькая, статуэточная и тоже в штанах высшей пробы.
То есть, на обеих героинях прямо очень хорошо сидят брюки, это, вы знаете, тоже немало. Хороших штанов еще поди сыщи, а чтобы при этом зрителю крышку черепа отвинтили, туда заглянули, но не плюнули, а приятно феном подули — так это вообще бесценно. Это редко бывает, уникальный практически случай.
Причем тут счастливая жизнь, казалось бы.
Счастливая ли она, в принципе? Ведь женская судьба вообще — сами знаете. Сплошные потери, боль, месячные, предательства, отсутствие удачных штанов.
Может, название спектакля следует воспринимать в кавычках? Или это так и надо, чтобы, все время страдая и преодолевая трудности этой жизни, стирая себя крупной наждачкой до почти полного исчезновения, черпая силы в комических раскладах и приступах безбашенной смелости, страдая и стильно угорая, женщина и становилась условно счастливой?
Вопрос на этот ответ собственно и ставит перед нами этот волшебный спектакль.
А. Вы спрашиваете, что Иванникова там такого поёт, что все рыдают?
Видите ли, это стихотворение Евгения Клячина, 1966 года:
**«Даришь
Мне букетик одуванчиков
И говоришь: «Храни его,
Иначе я умру»**.
**Как же
Донесу домой подарок твой
Я на таком ветру?!»**.
Действительно, как?
Все, извините, я рыдать.
